Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ] - Анатолий Оркас

И настал тот момент, когда в заветную копилочку упала последняя золотая монета.

Марк еще раз высыпал их на стол, пересчитал, поворошил кучку. И почему-то вспомнил "Скупого рыцаря". Он никогда не любил Пушкина и вообще классическую литературу, а тут вдруг неожиданно вспомнил, как этот персонаж сидел перед сундуком, перебирая монетки и вспоминая, от кого ему досталась каждая.

Конечно, Марк не помнил, от кого какая ему досталась монета, но все они обладали историей. Они все были следами его шагов, его, и остальных работников ресторана к тому, чтобы выплатить долг ростовщику.

И вот он - долг. Лежит золотой кучкой. Волнение, которое охватило Марка, плохо поддается описанию: это была и радость, и злость, и нечто вроде сожаления. Нет, ему было не жаль расставаться с деньгами, но сейчас, отдавая долг, Марк лишался чего-то такого...

После некоторых душевных усилий Марк с удивлением смог описать чувство расставания.

Ему вдруг показалось, что он лишается цепей. Долг висел на нем ярмом, и сковывал возможности, но при этом и подстегивал, заставлял прилагать все силы.

Отдавая деньги он лишал себя этой цели.

На миг он попытался представить себе возможность отложить момент возвращения денег, чтобы иметь этот стимул и дальше, но тут же тряхнул головой, отгоняя глупость.

Стоит хоть чуть расслабиться, хоть чуть поверить в то, что все уже устроилось, и ничего плохого не случится - как оно тут же случается. Еще слишком свежи были в памяти метания по городу в поисках сотни золотых. И тот стыд, с которым смотрел Марк на улетающую Лиану, стыд на самого себя: ведь мог поддаться страху, и не прийти, отсидеться.

И никогда бы не узнал, как близко было решение всех его проблем!

Нет уж.

Марк собрал монеты в мешочек, и спустился в зал.

- Так, все свободные от работы - срочно собраться на кухне.

Собралось человек пять, включая дежурного вышибалу. Марк показал всем мешочек.

- Ребята! Вот это - наши последние долги! Сейчас надо сделать самое важное. Пойти, и отдать. И главное - дойти. Пойдемте, проводите.

Посетители с некоторым удивлением смотрели на хозяина ресторана, с решительным лицом выходящего куда-то в окружении толпы работников.

До конторы Кесефа дошли дружно и весело, в приятном возбуждении. Никто не накидывался, никто не не пытался отнять нажитое честной торговлей.

Звякнул колокольчик, и Марк в очередной раз вошел в приемную ростовщика. Но там уже сидели трое - Кесеф был занят.

Пришлось зайти в заведение напротив, где Марк почти два года назад принимал важное решение.

Сейчас хозяин этой забегаловки сменился, и Марк сидел в компании своих работников, смотрел, как они пьют и закусывают, и вспоминал, размышляя, что изменилось с тех пор?

С тех пор он вырос. И физически, и материально. Тогда у него была только цель, а сейчас он ее не просто достиг. Сейчас он - величина! И если тогдашний трактирщик зло плевался на зависимость от денег, но все равно хотел слупить с него, Марка, побольше - то нынешний хозяин без вопросов наливает в долг.

Все знают, что Марк скряжничать не будет.

Хлопнула дверь, и посетители, наконец, вышли. А Марк - вошел.

- Ну, здравствуйте, Марк. Принесли мне что-нибудь?

- Ага!

Марк небрежно бросил кошелек на стол. Кесеф пересчитал деньги, и поднял на довольного ресторатора кроткий взгляд, и сочувственно сказал:

- К сожалению, Марк, я вынужден поднять процент за пользование моим кредитом.

- Вот! - показал Марк неприличный жест. - У меня в договоре записана сумма, и хрен ты чего теперь сделаешь.

- Вы первым нарушили договор, - покачал головой старичок.

- Фиг тебе! Ни один пункт договора не нарушен был.

- А то, что я запретил тебе улетать тогда?

- А с какого ляду ты мне что-то там можешь запрещать? Я же сказал - это способ вернуть тебе долг. И что? Я оказался неправ? Вот, посмотри, перед тобой деньги. Я что, не вернул тебе долг?

- А как вы ко мне относились...

- А как ты заслуживал, так и относился. Да хоть плевал я на тебя, в договоре записано: не мешать возврату денег любым способом. Хоть плевками, хоть какашками кидаться. Начиненными золотом. У меня там под дверью толпа желающих покидаться. Хочешь, я сейчас приглашу их? Народ воспримет идею с большим воодушевлением. А ты даже не сможешь мне предъявить потом претензии. Все по договору!

Видимо, Кесеф поверил. Представил себе, что сейчас толпа забежит к нему в контору с кучей дерьма, и начнет лепить из него шарики, вставлять в них монетки и бросать в него. Представил себе эту картину, и решил, что все-таки не стоит оно того, чтобы терять лицо и отмывать потом приемную.

- И откуда в вас столько гадости, а, молодой человек?

- А в моем мире, почтенный Кесеф, ростовщики доросли до такой наглости и подлости, до которой вам еще расти и расти. Вы даже в самых смелых мечтах не представляете, какие вещи они творят! Например, один товарищ пришел к еврею, и попросил рубль взаймы в залог топора. Тот ему дал под сто процентов. Перед уходом еврей ему и говорит: а давай ты мне один рубль сейчас вернешь, а второй - потом, когда сможешь?

Идет товарищ домой, и думает: денег нет. Топора нет. Еще и рубль должен! А - все правильно.

Марк посмотрел на опустившего глаза Кесефа, и торжествующе сказал:

- Я не претендую на ваше умение делать деньги и разбираться в людях. Но уж чему, чему, а сволочизму меня в нашем мире выучили на "отлично". Так что не советую мериться со мной этим качеством. Выписывайте мне расписку о том, что деньги получены сполна, кредит выплачен, и разойдемся миром.

Кесеф повздыхал, подумал, и все-таки выписал требуемую бумагу.

Марк вышел, даже не попрощавшись. Поднял расписку над головой, показав ее собравшимся. И восторженный рев шести глоток заставил Кесефа поморщиться, и с тяжким сердцем признать: угроза закидать его какашками, возможно, была не пустой. С этим Марком хлопот больше, чем с любым другим горожанином.

Но, надо признать, два года назад он имел совсем другие планы на этого испуганного паренька. И кто же знал, что на каком-то вшивом ресторане, в которых обычно оборот составлял десять-двенадцать золотых в месяц, можно сделать такие деньги за два года?

Да... Ошибся ты, Кесеф, ошибся.

Правда, в лучшую сторону. Судя по последним словам мальчишки, могло быть и хуже. Опять же, в народе говорят, что он имеет тесную дружбу с темными, а деньги ему даже драконы приносят.

А с драконами и сам Кесеф не желал бы ссориться.

4

Весна вступала в свои права медленно, но верно. Лужи еще противно хлюпали под сапогами, небо было затянуто низкими тучами, продукты стремительно кончались, и приготовить из оставшегося хоть что-то приемлимое было все сложнее.

Не раз и не два Марка подмывало смотаться в деревеньку за припрятанными до весны мешочками с картошкой.

В конце концов, можно и одним мешком обойтись. А второй пустить на дело. Сейчас посетители с руками бы оторвали - многие еще помнили вкус необычного блюда, и даже приезжие периодически заказывали "картошечный салат". Блюдо таинственное, редкое, и безумно вкусное.

Но каждый раз Марк подставлял горло знаменитой в родном мире жабе, которая и душила его вместе с недостойными мыслями.

Мысли убегали первыми.

А в ресторане все чаще приходилось выдерживать войну с персоналом. Вообще за зиму много что изменилось. Постоянная гонка за деньгами кончилась, но проблемы от этого, разумеется, не пропали. Более того, если раньше еще было какое-то оправдание, мол, все ради возврата непомерного долга, то сейчас никаких поблажек не было, ни от клиентов, ни от работников.

Даже верный Ли, ни разу после своего спасения не сказавший Марку дурного слова, всегда тщательно выполняющий приказания и оказывающийся под рукой - и то умудрялся действовать на нервы.

Особенно тем, что часто оказывался прав. И в том, что именно надо покупать, и в том, что и как готовить. При этом он настойчиво, но безукоризненно вежливо капал на мозги, доказывая и указывая.

Ну, кто тут хозяин, в конце-концов?

Марк в который раз, скрепя сердце, согласился с доводами китайца, разрешил выкинуть к чертям собачьим два бочонка неудачных огурцов, наказать горничную из постоялого двора, таки выгнать постояльца с верхнего этажа, не платящего уже неделю и кормящего обещаниями, и закупить бочку масла по этим сумасшедшим ценам, ибо деньги есть, а масла - нету.

Масло, действительно, кончилось. И цены взлетели на него. А поднимать цены на свои блюда было уже дальше некуда - и так ресторан держался больше на былой славе, чем на действительно вкусных и необычных блюдах.

Все приедается в этом мире, и через десять-двадцать лет картошкой уже никого не удивишь. Но, надо же, "картошечный салат". Как непривычно звучит. А что поделать - этот мир развивается по своим законам, и объяснять местным, почему "картошку" надо называть "картофелем" - Марк даже не стал этим заморачиваться.